Александр
Матвеевич Кантор - кандидат исторических наук, преподаватель Международного
университета (в Москве), клинический психолог Реабилитационного центра
социальной медицины. Член Европейской ассоциации
университетских преподавателей психоанализа (EAUTP, London).
E-mails:<
sa_cantor@inbox.ru>,<khano_kantor@rambler.ru>.
Кто хочет власти,
придут на него сласти, а потом страсти, да в том ему будет пропáсти.
Древнерусская мудрость
Власть отвратительна, как руки брадобрея…
О. Мандельштам
Категория власти занимает в русском языке немалое место; по мнению
специалистов, власть описывается, оценивается и характеризуется более чем пятью
тысячами понятий и категорий.
Показательна связь русской категории власти с первичной
символизацией жизненных начал, установлением порядка и т.п. Носитель и
представитель власти - «начальник» - фигура, относимая к «началу» (основе)
общества. «Начальник» в культурной традиции России также «правитель»
(управитель), дословно - действующий по правде (истине). И другое определение властителя - «кормчий» (от
слова «кормить»; аппарат власти - «кормило») явно указывает на весьма
раннюю, психоаналитически – доэдипальную (т.е. неконкурентную, возможно,
симбиотическую) семантику глубокой преданности ребенка матери.
В
XVI
столетии возведение царя Ивана IV
(Грозного) на престол именовалось «венчанием» - буквально «бракосочетанием»
царя с «землей» (страной). Семейная номенклатура власти существовала (и
существует) в разных культурах, но, видимо, в нашем отечестве она оказалась
более устойчивой и симбиотической: «матушка»
и «батюшка» есть имена также духовных лиц.
Неудивительно, что отношение к власти связано со страхами
сепарации от жизненных основ; может быть, точнее говорить об экзистенциальных
страхах, т.е., по сути, тревогах существования. Отсюда огромная роль ритуалов в
российской (русской) власти, ее театрализация и т.п. Особое место занимают ритуалы, символизирующие
жертвенную гибель во имя спасения «отчизны» (земли отцов) или «матери-родины»
(материнской земли), кровную зависимость от них и верность им, горечь
утраты и ужас чужбины.
Тема
глубинной связи человека и власти (Родины) встречается также в более поздних
периодах российской истории. В качестве примера приведу широко распространенного
в СССР «Марша авиаторов», исполнявшегося повсеместно (даже до наших дней) и бывшего
длительное время общепринятой
метафорой русско-советской идентичности. «Мы рождены, чтобы сказку
сделать былью, / преодолеть пространство и простор. / Нам разум дал стальные руки-крылья, / а вместо сердца -
пламенный мотор. /Все выше и выше, и выше / стремим мы полет наших птиц,
/и в каждом пропеллере дышит /
спокойствие наших границ».
Очевиден
инфантильный характер фантазий («сказку сделать былью»), регрессия к
«океаническому чувству» всемогущества
(«преодолеть пространство...»), растворяющее личное «я» в космическом
континууме. Символический ряд - стальная птица - самолет - человек, динамически
устремленный ввысь - символ не просто полового акта, а, скорее, инцестуозного
насилия: овладение во имя слияния с породившей тебя Родиной.
Фигура
власти в России нередко ассоциируется с материнским образом природных стихий.
Наиболее популярной была модификация
«Матери-сырой земли», т.е. постоянно плодоносящей почвы, связанная с семантикой покоя и смерти,
всепоглощающего целого (космоса, страны, коллектива и т.п.). В последнем
значении часто выступала идея милитарно-мазохистского характера периодов Первой
и Второй мировых войн: «Родина-мать зовет!» или «умереть за Родину-мать».
Особой
властно-материнской фигурой в России XX
столетия долгое время
являлась коммунистическая партия. Именно она претендовала на роль тотального
объекта, даже в сфере межличностных отношений, поощряла вмешательство
коллектива в личную и семейную жизнь граждан. Достаточно вспомнить ироническую
советскую пословицу «Русская женщина сильна парторганизацией», стереотипные
выражения типа «это дала вам партия» и, наконец, фривольную частушку: «недоволен наш народ - / мало партия дает,
/ наша партия не ...лядь, / чтобы каждому давать».
Вообще,
в советский период в русском языке были весьма распространены глаголы: «дать»,
«брать», «отпустить» (дают - вместо продают - товары, берут - вместо покупают -
что-либо, отпускают - вместо предоставляют - что-нибудь); что есть одно из
свидетельств архаизации социальных отношений как результата
властвования, а именно, превращения граждан в «детские», зависимые фигуры.
По сути
дела, материнская фигура власти в России имеет черты фаллической, т.е.
гиперопекающей, принуждающей, агрессивной (мужеподобной) матери.
Исследователи деспотических форм власти отмечают, что мощная система контроля извне возобновляла в
человеке детские взгляды и чувства. Только в детстве другие люди – родители - обладают подобным могуществом ввергать нас
в безнадежные внутренние конфликты, если наши желания расходятся с их
собственными (Б. Бетельхейм).
Весьма
существенна в отечественной традиции власти - власть коллектива, именовавшегося в России «миром»; его семантика нередко
пафосна и танатологична: «Что мир порядил, то Бог рассудил» «На миру и
смерть красна», «Мирская молва - что морская волна», «Мир заревет - лес
клонится», «С волками жить - no-волчьи
выть», и др.
Власть коллектива отождествлялась также и с
защитой от страха отделения.
Историко-культурные
факты свидетельствуют и о глубоко оральном (ребенок – материнская грудь) уровне
связей власти «мира» и человека в культурном российском наследии.
Важнейшая из «оральных» традиций: коллективное застолье - «пир на весь мир».
Даже беднейший член общины (рода или др. группового образования) считал за
честь в нем участвовать, ставя на «кон» (основу) лучшее, что имел; в этом случае он мог
рассчитывать на поддержку «мира». Недаром такие пиры назывались «братчинами» (т.е. единством братьев -
членов мирской семьи). Специфическим обычаем такого рода застолий нередко
является соревнование в употреблении спиртных напитков, порождавшее подлинно
бессознательную форму связи. В данном
отношении показателен вопрос пьющих друг ко другу: «Ты меня уважаешь?» –
как устремленность к эмоциональной близости. Стремление к сохранению трезвости
на пирах (равно как и выпивка в одиночку) традиционно осуждалась как проявление индивидуализма и неприятия
«своих». Потеря сознательного «Я» означала наиболее полную идентификацию
с властью коллектива и чувство всемогущества: «Когда христианин (или крестьянин
– А.К.) пьян, то сам себе пан»; что до сей поры актуально для российской
культуры («Ну о чём с тобою говорить? / Всё равно ты порешь ахинею. / Лучше я
пойду к ребятам пить, / у ребят есть мысли поважнее. / У ребят серьёзный
разговор: / например, о том, кто пьёт сильнее, / у ребят широкий кругозор - / от ларька
до самой бакалеи... / Разговор у нас и прост, и груб, / все вопросы мы
решаем глоткой...» (В. Высоцкий).
Итак, власть порождает, наказывает,
спасает, опьяняет…Словом, то, что в психоанализе называют «сном наяву»,
«исполнением желаний» и «фантазмами».
И в наши дни носители отечественной власти
прибегают к специфически устрашающей лексике. Приведу отрывок из интервью,
данного мною «Независимой газете» («НГ» от 11 ноября 2003 г.).
-
Александр Матвеевич, журналисты, политологи, имиджмейкеры уже давно обратили
внимание на очень эмоциональную манеру выражаться президента России Владимира
Путина. "Мочить в сортире", "замучаетесь пыль глотать", "сопли жевать", совсем
недавнее образное высказывание Владимира Путина в беседе с итальянскими
журналистами - "законы надо выполнять всегда, а не только когда за одно место
схватят"… Эти фразы уже прочно ассоциируются с образом нашего президента. Что бы
вы, как психоаналитик, сказали по данному поводу?
-
Добавил бы известную фразу президента относительно "обрезания, после которого
ничего не вырастет". Вообще подобная лексика в политике не нова. Еще недавно к
"туалетной" лексике, даже с криминальным оттенком, прибегал генерал Александр
Лебедь, например, с выражением: "Ваше место у параши". Пользовались ею Ленин,
разумеется, Сталин и Хрущев, именовавшие своих оппонентов "говнюками" и
"засранцами". Это имело место также в практике американских президентов, из
более современных - у Никсона, например. Правда, чаще это звучало в
неофициальной обстановке. Данная лексика имеет символический смысл, относимый
психоаналитиками к анальной и фаллической стадиям психосексуального развития.
Зигмунд Фрейд связывал анальные фиксации с упрямством, жестокостью, вязкостью
негативных эмоций, и даже с "инстинктом власти". Фаллические - с
соревновательными устремлениями по отношению к отцовской фигуре (ею может быть
та же политическая власть) за обладание матерью (в переносном смысле - любовью,
например, "народа", публики и т.д.) и страхом кастрации, то есть поражения в
этой борьбе ("эдипов комплекс"). Путин очень хочет это показать: настоящий
мужик-то – это он! Как в песне Высоцкого: "Настоящих буйных мало, вот и нету
вожаков"... |